Войти
Жил-был волк, и жила-была овца. Овца от стада отбилась, заблудилась в лесу да и осталась там жить. А волку-то лес— дом родной. Повстречались волк и овца, ну и подружились друг с другом.
Лето хорошо прожили кругом тепло, сытно, чего ж тут ссориться!
Осенью кое-как промаялись, а зима нагрянула — плохо им пришлось. У волка лапы мёрзнут, у овцы хвост дрожит от холода.
Вот овца и говорит:
— Давай, волк, построим себе дом. Будем в доме печь топить, в тепле зиму зимовать. А волку лень. Он говорит:
— Это вы, овцы, у людей привыкли жить под крышей. А мне и так хорошо.
Выстроила себе овца избушку, с печкой, с лежанкой. И зима ей теперь не страшна. Тепло овце.
А волк рыскал, рыскал по лесу да и взвыл. Мороз что ни день крепчает, а спрятаться некуда. Как ни лень, надо строить хоть какой-нибудь дом.
Сгреб волк снег в кучу, лапами утоптал, хвостом подмел, кое-как выстроил ледяную избушку.
Да тут, как нарочно, выглянуло солнце, и растаяла над волком ледяная крыша, развалились снеговые стены. Опять волк без дома.
Как быть? Что делать?
Пошел волк к овце, стал перед избушкой и говорит:
— Овечка, овечка, приоткрой двери. На дворе мороз трещит, а у меня нос и уши замерзли. Позволь хоть морду у тебя, обогреть.
Пожалела овца волка и приоткрыла дверь избушки. Волк сунул в щелку морду, постоял, постоял и говорит опять:
— Овечка, овечка, у меня передние лапы замерзли,-позволь на порог ступить.
Овечка открыла дверь пошире, позволила волку ступить на порог. Да волку все мало.
— Слышишь, овечка, как ветер воет?-говорит волк.-У меня бока совсем заледенели. Позволь и бока отогреть.
У овечки сердце мягкое, овечье. .-Что ж,-отвечает она,-у меня тепла не убудет, погрей, волк, свои бока.
Волк залез в избушку по самый хвост и говорит:
— Спасибо тебе, овечка, теперь совсем хорошо. Боюсь только, как бы хвост не отмерз. Без хвоста вся моя волчья краса пропадет! — Эх, волк,— говорит овца,— ну и мастер ты выпрашивать! Тебе бы с сумой по деревням ходить. Ладно уж, погрей и хвост.
Волку только того и надо. Прыгнул он в избушку, осмотрелся кругом-да скок на печь. Свернулся калачиком и уходить не собирается.
Так пролежал он до вечера. Разогрелся, распарился, и захотелось ему есть. Вот он и говорит овце:
— Овечка, овечка, не пора ли спать? Залезай на печь, я подвинусь — и тебе места хватит.
Посмотрела овца на волка. Голос-то ласковый, а глаза злые, голодные.
— Нет, волк,— отвечает овца.— Мне еще недосуг. У меня ложки не мыты, мука не просеяна. Вот справлюсь, тогда уж пойду спать.
Волк лежал, лежал, ждал, ждал, да и задремал.
Ночью проснулся. Ух, до чего есть хочется! Брюхо так и подвело. Пошарил лапой — нет овцы на печи. Спрыгнул волк на пол и давай искать овцу. Только и овца хитра: спряталась от волка в мусорный ящик. Не нашел ее волк.
Утром овца посмеивается:
— Отчего ночью не спал, кого, серый, искал? Тыкал носом во все углы, не нашел, серый, овцы.
Волк пролежал на печи целый день. К вечеру еще больше захотелось ему есть. Опять зовет он овцу:
— Залезай, овечка, на печь. Тут тепло, тут хорошо.
Овца ему отвечает:
— Погоди, волк. У меня еще тесто на хлеб не поставлено, дрова не наколоты. Управлюсь — заберусь на печь.
Волк опять не дождался, заснул. Ночью проснулся злой, голодный. Так бы, кажется, и взвыл, да побоялся овцу напугать. Пошарил лапой кругом — пусто. Не пришла овца на печь ночевать — знает повадки серого.
Волк спрыгнул на пол. Туда-сюда тычется в темноте. Нет нигде овцы.
Утром опять смеется овечка над волком:
— Эх, волчище, чего по ночам рыщешь, кого по углам ищешь? Я под квашней сидела, на тебя, серого, глядела.
Вот и третий вечер настал. Опять зовет волк овцу на печь, а овца отговаривается:
— Что ты, волк! Рано еще спать. У меня полы не выметены, половики не вытряхнуты.
Заснул волк. Ночью проснулся, стал овцу искать.
Мусорный ящик перевернул, квашню опрокинул — нет нигде овцы. Совсем изголодался волк, даже зубами лязгает с голоду.
Видит овца — добром дело не кончится.
Под утро выбежала она из избы. Стала по лесу ходить, копытцами в снегу рыть. Нашла клюкву-ягоду. Собрала ту ягоду в кучу, принялась по ней кататься. Всю шерсть вымазала красным соком. Потом схватила длинный прут и, побежала назад к избушке.
Стала под окошком. Стучит прутом по раме, кричит страшным голосом:
— Нет ли волка в избе, нет ли серого на печи? Я семерых волков загрызла и до этого доберусь!
Волк глянул в окно. Видит-стоит страшный, лохматый зверь, весь кровью перемазанный, должно быть — волчьей?
Испугался волк, поджал хвост-да скорее вон из избы. Забился в лесную глушь и носа оттуда не показывает.
А овца смыла снегом красную клюкву-ягоду со своей шерсти и зажила спокойно в теплой избушке.
