Войти
Жили-были два горбуна, два товарища, Нонник и Габик.
Занимались они портняжничеством и каждое утро отправлялись искать работу по окрестным фермам и замкам: один — в одну сторону, другой — в другую.
Однажды вечером Нонник возвращался с работы один, и когда он проходил по пустынной местности Пенанроку, недалеко от городка Плуара, он услышал тоненькие голоса. Они напевали:
Понедельник — день, вторник — день, среда — день...
«Кто же это тут поет?» — подумал он и тихонько подкрался поближе. Была чудесная лунная ночь, и он увидел ночных плясунов — гномов; они кружились в хороводе, держась за руки, и пели. Один из них начинал:
Понедельник — день, вторник — день, среда — день.„
А другие хором подхватывали:
Понедельник — день, вторник — день, среда — день...
И так без конца. Нонник часто слышал о ночных плясунах, но никогда не видел их. Он спрятался за скалу и стал наблюдать. Но его заметили и потащили прямо в круг. И гномы стали плясать и кружиться вокруг него, припевая:
Понедельник — день, вторник — день, среда — день...
Они сказали горбуну.
— Пляши и пой с нами вместе!
Нонник был не из робкого десятка — он вступил в хоровод и стал плясать и петь вместе с ними:
Понедельник — день, вторник — день, среда — день...
Однако, подметив, что они все время повторяли только эти слова, и ничего больше, он спросил:
— А дальше что? Больно уж коротка ваша песенка.
— Это все, — ответили гномы.
— Как так все? Почему вы не продолжаете: и четверг тоже день, да и пятница — день...
— Верно, — согласились они, — это очень мило. И они запели, притоптывая и прыгая от радости:
Понедельник — день, вторник — день, среда — день...
И четверг тоже день, да и пятница — день...
Тут они закружились, словно бесноватые. Когда Нонник изнемог от усталости и хотел уйти, гномы стали между собой совещаться:
— Что мы дадим Ноннику за то, что он помог нам сочинить такую хорошую песенку?
— Что угодно: серебра и золота вдоволь, а если он захочет, мы избавим его от горба.
— О, воскликнул Нонник, — если вы избавите меня от этого груза, который я так давно ношу, забирайте себе и золото и серебро!
— Хорошо, снимем ему горб!
И они натерли ему спину чудодейственной мазью, от которой горб исчез, как по волшебству, и он вернулся домой налегке — стройный, прямой, словом, очень красивый.
Назавтра, когда его горбатый собрат увидел его, то был очень удивлен и даже не сразу его узнал.
— Как! — воскликнул он, осматривая Нонника со всех сторон. — А где же твой горб?
— Исчез, как видишь.
— Но как же это случилось? Тогда Нонник все ему рассказал.
— Ах, я тоже пойду посмотреть на ночных плясунов в Пенанроку, и сегодня же вечером, не откладывая!
Так он и сделал.
Когда он появился среди скал, гномы уже плясали там, напевая.
Понедельник — день, вторник — день, среда — день...—
затягивал один голос, а другие хором подхватывали:
И четверг тоже день, да и пятница — день...
Как они кружились, прыгали и скакали!.. Габик подошел к ним, и гномы закричали:
— Идем плясать с нами!
И вот он уже вступил в хоровод и давай плясать и петь, как они:
Понедельник — день, вторник — день, среда — день... И четверг тоже день, да и пятница — день...
— А дальше? — спросил он.
— Это все. Разве ты знаешь дальше?
— Еще бы!
— Ну, говори скорей, говори же!.. А Габик в ответ:
И суббота — день и воскресенье!
— Ну, это плохо! Это не в рифму! Он нам испортил песенку, такую хорошую песенку! Надо его за это проучить. Что мы с ним сделаем? — закричали гномы все разом, суетясь и снуя вокруг Габика, точно муравьи в муравейнике.
— Надо прибавить горб Нонника к его горбу! — посоветовал кто-то.
— Вот это верно — прибавим горб Нонника к его горбу.
Сказано — сделано. И несчастный Габик вернулся домой пристыженный, сгибаясь от непосильной тяжести. И пришлось ему всю жизнь вместе с собственным горбом носить горб своего товарища!
