Войти
Однажды шах, оставив вместо себя главного визиря, решил с другим визирем побродить по стране. Переоделись они дервишами, чтобы никто их не узнал.
Шли они день, другой и встретили на дороге какого-то человека. Поздоровались они с ним и пошли дальше. Заметил шах, что незнакомец тоже идет с ними, и предложил:
— Послушай, добрый человек, раз уж довелось нам идти вместе, давай сделаем на дороге лестницу.
Его спутник удивился:
— Что с тобой, дервиш? Зачем лестница на ровной дороге? Увидел шах, что мужчина не понял его слов, но повторять не стал. Наконец впереди показались городские ворота.
— Братец, возьми нас к себе в дом переночевать, — попросил шах. — Мы посланцы аллаха.
Но спутник их неприветливо ответил:
— Посланцы аллаха должны идти туда, — и он показал на мечеть.
Так и не пригласив их, он пошел домой. Была у того человека дочь. Рассказал ей о странной встрече в дороге.
А дочь и говорит:
— Отец, пойди приведи этих дервишей к нам. Похоже, тот, что разговаривал с тобой, очень умный.
— Ты же их не видела, откуда ты можешь знать, что он умный? — удивился отец.
— Да это же ясно. Он предложил тебе сделать лестницу на дороге. Этим он хотел сказать, давай, мол, скоротаем время сладкой беседой. А ты не понял его.
Долго уговаривала она отца, но так и не пошел он за гостями. Тогда она сказала:
— Не хочешь идти, хоть отнеси им поесть, я приготовлю что-нибудь. Ведь они тут никого не знают. С трудом добилась она его согласия, приготовила немного долмы, лепешку, налила в кувшинчик молока. Завернув все это, она сказала:
— Передай дервишам от моего имени, что луна круглая, звезд на небе много, столько, что и не сосчитать, а море переполнено водой. Что бы они тебе не ответили, обязательно передашь мне.
Однако отец девушки был человек недобрый и жадный. По дороге он съел половину долмы и хлеба, выпил все молоко, а остатки отнес дервишам и передал им слова дочери. Шах съел долму и хлеб, конечно, поделившись с визирем, а возвращая посуду, сказал:
— Передай своей дочери, что луна ущербная, звезд не так много на небе, всего штук десять-пятнадцать, а море совершенно высохло.
Горожанин опять ничего не понял, но точно пересказал дочери слова дервиша. Она возмущенно всплеснула руками:
— Отец, и не стыдно тебе? Почему ты съел обед, который я послала гостям? Зачем выпил все молоко?
— Доченька, но откуда ты знаешь, что я по дороге съел долму и отломил кусок лепешки? — удивился отец.
— Это мне через тебя дервиши передали. Я сказала тебе, что луна круглая, звезд много, море переполнено. Это значило, что хлеб целый, долмы много, а молока полный кувшинчик. Дервиши через тебя ответили, что луна ущербная, звезд немного, а море высохло, значит, половину хлеба и большую часть долмы ты съел, а молоко выпил все.
И снова стала она упрашивать отца, чтоб пригласил дервишей хотя бы на один день. Так упрашивала, что он пошел и привел дервишей в гости.
А девушка эта была косая. Поэтому все вещи в доме стояли немного криво. Шах, как только вошел в комнату, сразу заметил это, но не подал виду. Однако, когда хозяин, поздоровавшись с ними, спросил: “Братья дервиши, ну как вам нравится мой дом?”, шах, желая намекнуть на косоглазие его дочери, ответил:
— Дом очень красивый, но есть один недостаток: дымоход кривой.
Хозяин заморгал глазами, ничего не понимая. Девушка сразу все поняла и говорит:
— Это не беда, дым свободно выходит.
Дервиши посидели немного, затем девушка спросила, чего бы они хотели поесть? Шах еще раньше заметил во дворе кур и одну лошадь. Поэтому он сказал:
— Принеси такую еду, чтобы мякоть могли съесть мы, середку куры, а кожуру лошадь.
Девушка вышла и тут же вернулась с дыней:
— Сладкую мякоть съешьте сами, семечки отдайте курам, а кожуру сгрызет лошадь.
Щах был удивлен смекалкой косой девушки, похвалил и, поблагодарив, вместе с визирем отправился в путь.
По дороге встретился им башмачник. Шах когда-то слышал: этот башмачник — очень мудрый человек. Поэтому, подойдя поближе, он приложил руку к голове. В ответ башмачник пальцем дотронулся до языка. Тогда шах спросил:
— Братец башмачник, можешь ты умножить девять на три?
Башмачник, нимало не задумываясь, ответил:
— Умножал, не получилось, помешали тридцать две.
— А ты далеко или близко? — снова спросил шах.
— Я сделал далекое близким.
— На чем ты держишься — на двух или трех?
— Я сделал из двойки тройку, — ответил башмачник.
Наконец шах задал последний вопрос:
— Если я пришлю тебе гуся, ты сможешь его общипать?
— Еще как смогу. На этом они расстались.
Уже дома, когда шах сменил одежду дервиша на свое облачение и сея на трон, он сказал визирю:
— Тебе должно быть стыдно. Ты не понял ни одного слова башмачника. Иди к нему обратно, попытайся понять его. Только смотри, ни в коем случае не мучь человека, не заставляй силой говорить.
Взял визирь много золота, сел на своего коня и поехал прямо к башмачнику. Нашел его и говорит:
— Можешь ли объяснить мне значение слов, которыми ты обменялся с шахом, когда мы встретились тебе в одежде дервишей?
— Могу, — ответил башмачник. — Только это будет стоить золотых монет.
Визирь согласился. Башмачник и говорит:
— Когда шах приложил руку к голове, он хотел спросить меня, что надо сделать для того, чтобы не болела голова, то есть чтоб человек не знал никаких бед. А я поднес палец к языку. Это значит, не будешь болтать языком — и голова не будет болеть, не будет никаких бед. Потом он спросил меня, умножил ли я девять на три? Он хотел узнать, смог ли я сделать запасы на три зимних месяца, проработав девять месяцев — весну, лето и осень. Я ответил ему, что пытался, то есть работал, но ничего из этого не вышло, так как помешали мои тридцать два зуба, все проел. Затем шах спросил, далеко я или близко? Он хотел узнать, дальнозоркий или близорукий. Я ответил, что близорукий. Потом он спросил, держусь я на двух или на трех. Он хотел знать, крепко ли меня держат ноги. Если ты помнишь, я ответил, что из двойки сделал тройку, то есть что мне трудно ходить на двух ногах, и я взял в руки палку. Наконец шах спросил, смогу ли я общипать гуся, если он мне его пришлет? Я ответил, что смогу. И был прав. Гусь — это ты, а я отобрал у тебя все твои деньги. Пожалел визирь, что отдал так много золотых монет башмачнику и решил отомстить ему. “Дай-ка я тоже задам ему вопрос, если он не сможет ответить, отберу обратно все свои деньги”. И он спросил:
— А ну, башмачник, если ты такой умный, скажи мне, что сейчас делает шах?
Башмачник оглядел его снизу доверху и говорит:
— Ты знаешь, шах — великий человек. О нем надо говорить с уважением. А я сижу на голом полу, передо мной куча старой обуви. В таком положении говорить о шахе — это значит оскорбить его. Дай мне твоего коня, накинь на меня свою расшитую золотом накидку, вложи в руку дорогой кнут, тогда я скажу тебе.
Визирь согласился, слез с коня. В тот же миг башмачник занял его место. Визирь накинул ему на плечи свою расшитую золотом накидку.
— А теперь слушай и знай, что делает шах, — сказал башмачник.— Шах сбрасывает с коней таких всадников, как ты, а таких пеших, как я, сажает в седло. Прощай!
И, пришпорив коня, он исчез из виду. Долго ждал его визирь, но так и не дождался. Возвратился ни с чем к шаху. — Видал, визирь, какие умные бывают люди? — спросил шах. Теперь сам скажи, кто из вас больше заслуживает быть визирем — он или ты?
Визирь не мог не согласиться, что башмачник куда умнее его.
Шах велел разыскать башмачника и назначил его своим визирем. А глупого визиря посадил тачать башмаки.
