Войти
В одном крае были дремучие леса. Все долины, все горы поросли лесом. В тех лесах медведей и львов было великое множество. А людям, конечно, от зверей одно разорение.
Тамошние жители никак не могли избавиться от этой напасти. Ружей, пороху не имели, ходили на зверей с мечами да с цепами — понятно, толку было мало.
Но вдруг один цыган попросил разрешения поселиться в этом лесу. Облюбовал он себе там местечко — с одной стороны никакой ветерочек не продувает, а с другой стороны солнышко пригревает.
— Если, — говорит, — дадите мне эту полянку, буду уничтожать зверей.
Его пустили. Цыган построил себе там хату, купил две колоды пчёл. Пчёлы попались сильные, роистые, место было тёплое, роились хорошо. Цыган их отсаживал, и стало у него четырнадцать колод. Лёгкая рука у него была. Он и пчёл водил и зверей уничтожал — копал ямы, расставлял капканы, и всё ему удавалось. Люди радовались, что завелся у них такой умелец.
Цыган был уже немолодой, женатый. Цыган приторговывал лошадьми, цыганка ворожила, предсказывала судьбу, тем и жили. Была у них единственная дочь, да такая красавица, такая картиночка, что к ней и рамки не подберёшь.
Вот состарился цыган и умер. Похоронили его честь честью. Перед смертью наказал он, чтобы и после него держали пчёл — так заботился о них.
Недалеко от леса был хутор. Купил его приказчик и поселился там с женою. Они были бездетные, но им хотелось иметь ребёнка — для кого же, мол, добро-то копим? Вот как-то раз жена и говорит ему:
— Мне кажется, что будет. Приказчик обрадовался.
— Хорошо бы, если ты не ошиблась.
Не прошло сорока недель, родился мальчик, но махонький, как котёночек. Хоть в рукавичку его прячь.
— Что же он такой крохотный?
— Да ну тебя, — говорит жена, — ведь он не доношен. Погоди немного, имей терпение.
На второй день младенец уже заметно подрос, а через шесть недель ему все пелёнки малы стали. Очень шибко рос, а понятливый был — просто на удивление. Бабушка стала торопить родителей:
— Пора уж его окрестить. Как хотите назвать?
— Вишь, как сильно растёт; дадим ему имя Сильвент. Сильвенту ещё пяти лет не было, а он уже просит:
— Дайте мне меч!
Ему дали большую саблю, и все радовались, какой он молодец! А когда пошёл в школу, был выше пана учителя! Но недолго пришлось ему учиться — такая у парня была ясная голова, что он всю науку очень быстро прошёл и всё мог объяснить, как по-писанному. А мечом-то, мечом как помахивал!
— Отпустите меня в лес, там опять львы и медведи развелись, буду бить их, — попросил он родителей. Но те побоялись отпустить его, а он им и говорит:
— Не бойтесь за меня!
Пошёл в лес, в самую чащу, где больше зверей, долго бродил там, и вдруг идёт ему навстречу огромная медведица. Сильвент перерубил её пополам, разделил на четыре части. Да послушай, что дальше-то было! Не успел с этой покончить, вторая навстречу бредёт. «Ну, и с тобой сейчас разделаюсь!» Она рассвирепела, разинула пасть, а Сильвент как сунет туда руку, рука насквозь пролетела, ухватил её за хвост и вывернул наизнанку. Медвежата запищали, ну он их всех до единого перебил.
Тут вышла цыганка, увидала, какую он кашу заварил, и говорит:
— Вот ты какой! Так и наш цыган не умел. Сильвент оглянулся, видит — с нею девушка. Красивая, рослая. Спрашивает:
— Кто это с вами?
— Моя дочь.
— Ого! Вы — цыганка черномазая, а она такая красивая!
— Удалась, стало быть. Сильвент загляделся на девушку.
— Отдайте её за меня замуж!
— Нет, нет, золотенький! Она пойдёт только за могучего богатыря. Кто хочет на ней жениться, должен прежде доблесть свою доказать.
— Дайте попробую.
Пришёл домой и рассказывает матери, что в лесу живёт молодая красавица цыганка.
— Она, — говорит, — должна стать моей женой. Другой невесты мне не надо. Без цыганочки мне и жизнь не мила.
Мать испугалась:
— Что это тебе в голову взбрело, милый? Можешь найти себе другую, получше.
— Нечего мне находить, я уж нашёл. Только как мне доблесть свою доказать и богатырём стать?
Мать видит, что парень не на шутку задурил, и, чтобы его успокоить, говорит ему:
— Ну, погоди, послушай меня: я знаю, где живёт ворожея, схожу к ней; она присоветует, что делать.
Мать быстренько собралась, пришла к ворожее, а бабка ей и говорит:
— В такой-то стране живёт силач и на всех страх наводит. Как вскочит на коня — земля дрожит. Кто этого силача прикончит, тот и будет самым могучим богатырём.
Сильвент, как услыхал это, шапку в охапку и — туда. Пришёл в ту страну и спрашивает, где силач, который на всех страх наводит.
— Уехал, погодите немного, скоро вернётся! Сильвент оглянулся, видит — тот уже мчится. Как крикнет Сильвент:
— Гей, гей! Стой! Силач остановил коня:
— Чего тебе?
— Ничего! Вызываю тебя на бой, вот чего!
— Почему? У нас с тобой вражды не было.
— Иди сюда, а то убью твоего коня.
— Ну, убей, попробуй.
Как бросится Сильвент, как треснет кулаком — из коня и дух вон, а силач далеко в сторону отлетел. Поднялся, глаза вылупил:
— Ну, чего ты этим добился? Гляди, что наделал! Но Сильвент не стал с ним долго разговаривать.
— А теперь выходи биться со мною, не то стукну и тебя, как твоего коня.
— Стукни, коли охота. Мне ещё на свете жить не надоело.
Сильвент как даст ему, у того сразу искры из глаз посыпались. Больше не стал с ним время проводить, повернулся к лесу. Спешит, ног под собой не чует: иду, дескать, за жёнушкой, за желанной цыганочкой! Да послушай, что вышло. Ещё не дошёл до поляны, как налетят на него пчёлы! Облепили его, жалят, кусают, ходу не дают. Сильвент остановился, а старая цыганка кричит ему:
— Прочь, прочь! Беги отсюда, если жизнь дорога! Разлучился Сильвент в душе со своей цыганочкой и помчался оттуда со всех ног. Пчёлы оказались сильнее его. Пришёл домой невесел и говорит матери:
— Не хочу больше жить на белом свете!
— Да брось ты, сынок, забудь! Я найду тебе хорошую невесту, будешь доволен! Мало ли на свете красивых девушек?
— Нет, нет, и не говори!
— Ну, погоди, я схожу к другой ворожее, может, она нам получше нагадает.
Пошла к другой бабке, та дала такой совет:
— В такой-то, — мол, — стране есть огромная липа в гри обхвата, так крепко в земле укоренилась, что никакой ураган её свалить не может. Три у неё вершины, все три до облаков достают. Кто эту липу сломает, тот и будет самым могучим богатырём на свете.
Сильвент, как услыхал, сейчас же отправился в путь. Пришёл, видит: стоит огромная липа, если её свалить — целое село выстроить. Вот так липа! Всё осмотрел. Вокруг неё лавочки наделаны, скамеечки. В сторонке скотина пасётся. Поглядел ещё раз — до чего ж высока! Полез на самую вершину. Залез, раскачал и вдруг — трах! Вершина отломилась и упала. Скотина разбежалась во все стороны. Сильвент — на вторую. Трах — свалилась и эта. Теперь ещё третья вершина осталась. Раскачал, грохнулась и третья. Изуродовал всё дерево. Вот Сильвент соскочил на землю, упёрся в липу. Ствол затрещал, подался — и конец липе, с корнями вывернул. Если бы ты слышал, какой грохот поднялся! Можно было подумать, что свалилась фабричная труба или башня.
Тут со всего села народ сбежался, староста кричит:
— Кто это здесь наше добро портит?
Ну, видят, какой-то лесовик. Лучше с ним не связываться — вон какую липу свалил, его голыми руками не возьмёшь.
А Сильвент уже пятки им показал. Идёт, веселится, — дескать, нет меня сильнее! Теперь женюсь, ждёт меня моя цыганочка Мария. Приходит в лес, и уже издали — ой-ой-ой! — все пчёлы тучей на него, жала свои высунули. Зачем, дескать, лишил нас пропитания. Старая цыганка грозит:
— Иди другой дорогой! Если хочешь живым быть, близко не подходи!
А пчёлы окружили его и давай жалить. Сильвент побежал сломя голову, а пчёлы до самого хутора гнались за ним.
Вот когда он затужил! Как же так, пчёлы его победили!
— Вот видишь, сынок, — говорит мать, — брось это, забудь!
— Нет, нет, лучше жизни своей решусь! Если не добьюсь своего, так пусть меня пчёлы до смерти зажалят, не мил мне белый свет!
Отец рассердился на него, а матери стало жаль парня, и спустя немного времени она говорит ему:
— Погоди, я ещё раз попытаюсь. Была я у двух ворожеек, теперь пойду к колдуну.
Пришла, рассказала ему всё по порядку!
— Не хочет, — дескать, — парень от своего отступиться, столько подвигов уже совершил, а пчёлы всякий раз побеждают его.
Колдун выслушал и говорит:
— Вот что я вам посоветую: в такой-то стране царит безмерная нужда, земля там не родит. Почва такая, что никак её не вспахать. Если твой сын решится пробыть там два года, вспашет эту землю, чтобы помочь тамошним людям, — Мария пойдёт за него. Пусть всех обеспечит едой. Им нужна пшеница, горох, вино. А земля хорошая: надо только хорошо её вспахать, и всё уродится.
Сильвент думает: два года — это долгий срок! Но всё-таки решил пойти. Домашние утешают его как могут.
— Возьми с собой из дому всё, что нужно для такой работы, и пиши нам почаще.
Не откладывая в долгий ящик отправился он в ту страну, сначала всё там хорошо осмотрел, понял, чего эта почва требует, и пошёл за плугом и парой волов. Волов подобрал себе здоровенных, гору могли своротить. Взялся пахать. Всё вспахал, камни, мусор всякий убрал с полей и начал всё подряд засевать. Семена ему прислал отец. И когда прошло два года, не было лучше этого края! Клевер, как шуба, расстилается, хлеба высокие, глаз не оторвёшь! Всё хорошо росло, кончилась нужда. До последней капли выцедил Сильвент свой пот на эти поля.
Наладил им всё, посмотрел на себя: весь грязный, худой, руки в мозолях. Даже самому перед собой совестно.
«Пускай! — думает. — По крайней мере положил свои силы на доброе дело!»
Весело бежит по лесу, а пчёлы высоко летают. Он им три поля клевера оставил: кормитесь, паситесь сколько хотите! Мария ещё издали рукой машет:
— Не бойся, иди сюда!
Старая цыганка тоже его привечает. Повёл он их на свой хутор. Родители обрадовались. Сейчас же стали печь пироги, пчёлы наносили мёду. Справили свадьбу. Всех, кто мимо проходил, так кормили, что ремни лопались.
