Войти
Давно это было. У одного науканского охотника из рода Нунагмит было две жены. Первая жена детей имела, вторая – бездетной была и жила в отдельном пологе. Вот однажды эта женщина притворилась больной. Муж из жалости к ней перестал охотиться в море, не отходил даже от дома. Боялся охотник, как бы жена не умерла.
В том же селении, в роду Нунагмит была девочка-подросток. Жила девочка с отцом, без матери, и когда отец на охоту уходил, бродила она по селению, все подслушивала да подглядывала, все знать хотела. Однажды муж больной женщины у порога землянки сидел и увидел проходившую мимо девочку. Девочка смотрела в глаза охотнику и смеялась. Рассердился охотник и закричал:
– Уходи отсюда, насмешница, не то палкой прибью. Разве не знаешь, что жена моя больная лежит. Девочка сказала:
– Ты можешь ударить меня, но я смеюсь потому, что знаю про твою больную жену кое-что.
Сказав это, девочка убежала. Охотник вошел в полог первой жены и сказал ей:
– Эта озорная девчонка что-то сказать мне хочет. Надо позвать ее и хорошенько угостить.
На следующий день девочку позвали и стали угощать. Охотник спросил:
– Что хотела сказать? Почему смеешься, видя меня? Девочка сказала:
– Твоя вторая жена, что живет в отдельном пологе, постоянно обманывает тебя. Совсем она не больна, а только притворяется.
Человек тот спросил:
– Что же делает она?
– А ты сам сегодня ночью около землянки укройся да покарауль, может быть увидишь что-нибудь.
И вот, когда ночь наступила и луна полная взошла, охотник вышел и около землянки за большой камень спрятался. И когда луна до середины ночи дошла, больная жена его на улицу вышла, одевшись в сильягак (дождевой плащ) и в камгыки (обувь для морской охоты). В одной руке у женщины – деревянное блюдо с мясом, в другой – ведро с водой.
Поднялась женщина на крышу землянки, встала посередине и запела. Услышал охотник, как женщина песней звала мужа своего-кита. Кончив петь, стала прислушиваться. Вдруг далеко в море послышался шум: это было дыхание кита. Услышав шум, женщина снова запела. Вот уже ближе послышались выдохи кита. В третий раз запела женщина. Луна осветила берег, и охотник увидел, как к берегу подплыл кит. Женщина быстро вниз побежала. Кит прислонился к большому прибрежному камню. Встала женщина на камень и начала кормить и поить кита. Когда накормила и напоила, из ноздрей кита человек вышел и на берег поднялся. Человек тот, вышедший из кита. был молодой и красивый. Он вместе с женщиной в ее полог ушел, там надолго остался.
Охотник к своей первой жене пошел и рассказал ей, что вторая жена действительно мужа имеет. После этого охотник лег спать. Утром проснулся, взял большой капун (копье) и стал его камнем точить. Целый день капун точил, пробуя острие на своей щеке. Хорошо капун наточил. На следующий день старшей жене сказал, что на охоту идет. Захватил с собой охотничье снаряжение, вышел, у скалистого берега спрятался, стал жену-обманщицу караулить. И вот, когда луна до середины ночи дошла, снова женщина вышла, одетая в сильягак и в камгыки.
Как и прежде, запела женщина, призывая из моря своего мужа-кита. Вдалеке послышался шум от выдоха. Это кит шел к берегу. Четырежды женщина спела призывную песню, и снова кит подошел к прибрежному камню. Накормила и напоила кита и после этого из ноздрей его человек вышел, на берег поднялся, вместе с женщиной в ее полог вошел, там остался. В это время охотник к берегу спустился, держа в руках капун. Приблизившись к киту, капун прямо в сердце кита вонзил, убил. И в этот же миг китовый человек около женщины сильно вздрогнул, поднялся, вниз побежал. Прибежал к киту, в ноздри его вошел, и не стало его. Человек вернулся к жене. Другие охотники кита освежевали, никакого человека там не нашли. К вечеру охотник к неверной жене пошел, там ночевал. Оказывается, вторая жена забеременела.
Охотник много зверей добывать стал, каждый день в море находился. И вот вторая жена его разрешилась. Муж спросил.:
– Кого же ты родила, мальчика или девочку? Женщина ответила:
– Китеныша родила я!
Испугался муж, но ничего не сказал.
Положила мать китеныша в большой таз с водой и стала его растить, кормя своим молоком. А муж ее еще больше стараться на охоте стал. Быстро рос китеныш. Вот уж таз для него мал. Сделали китенышу большую яму на берегу ручья. Воду из ручья в яму пустили. Но и эта яма оказалась малой, когда китеныш с белугу величиной вырос. Решили нунагмитцы всем родом спустить китеныша в море. Дорогу к морю выровняли, на большой моржовой шкуре китеныша к воде спустили. Чтобы не потерялся в море китеныш, привязали к ноздрям его красную метку. Так с меткой и ушел в море.
Но привык кит к людям и часто стал приходить к Нунаку с другими китами. Подходил кит к прибрежному камню, и женщина-мать кормила его грудью. Напитавшись, уходил снова в море. Во время охоты нунагмитцы узнавали своего китеныша по красной метке и не трогали его. Это он приводил с собою других китов, поэтому нунагмитцы постоянно удачно охотились и не испытывали голода.
В то же время люди из рода Мамрохпагмит перестали добывать китов, не имели вкусной пищи мантак – китовой кожи с жиром. Всех китов от их селения уводил к нунагмитцам кит, рожденный женщиной. Но однажды мамрохпагмитцы увидели нунакского кита с красной меткой. Мамрохпагмитский умилык (старшина) сказал:
– Вот то, что будет нашей едой!
После этого гарпунщик рожденного женщиной кита загарпунил. Убили мамрохпагмитцы нунагмитского кита.
Долго ждали нунагмитцы своего воспитанника-китеныша, но не дождались. А сестра одного нунагмитского охотника за мамрохпагмитцем замужем была. Жалея своих родственников, отправилась в Нунак и рассказала, что мамрохпагмитцы убили кита с красной меткой. .
Был в Нунаке левша, хорошо владевшей луком – Ни одна .стрела, пущенная левшой, не уходила мимо цели. Причалят ; охотники к берегу, а левша, сидя на высоком берегу околосвоей землянки, кричит:
– А ну, поднимите весло, стрелу пущу!
И действительно, от верхних землянок до берега в Нунаке ничья стрела не долетала, а левша в весло попадал. Хороший стрелок был левша.
Снарядились нунагмитцы однажды, взяли луки и стрелы и поплыли на байдарах в сторону мыса Оюк.
Там, около Оюка, увидели они плывущего на каяке мамрохпагмитского умилыка. Оказывается, он один выехал на охоту. Начали нунагмитцы приближаться к нему. Быстро начал убегать на каяке умилык. Вот к берегу причалил, из каяка выскочил, вверх по траве карабкаться стал. В это время нунагмитский умилык левше сказал:
– А ну, вон того бегуна срази!
Левша на носу байдары примостился, лук свой натянул, затем спросил:
– В какое место попасть? Умилык, сидящий за рулем, сказал:
– Попади в то место, которое убегать ему помогает. Левша прицелился, пустил стрелу и попал умилыку мамрохпагмитцев прямо в пятку. Стрелою даже кость раздробило. Высадились на берег и убили врага. Затем к мамрохпагмитцам поехали, к берегу причалили, вверх поднялись. Мамрохпагмитцы гостей радушно приняли, мясом китового позвонка накормили. Не знали они, что их умилык убит.
После этого нунагмитцы спустились к берегу, сели в байдары и уехали. Достигнув мыса Умкуглюк, к острию гарпуна поплавок привязали и вверх подняли. Подняв высоко поплавок, стали кричать. Увидели мамрохпагмитцы поднятый вверх поплавок, услышали крики, тотчас к байдарам побежали.
Начали догонять яунагмитцев, но не смогли догнать. Так нунагмитцы за своего кита, рожденного женщиной, отомстили.
Мамрохпагмитцы же с весны до осени не смогли отомстить нунагмитцам за своего умилыка. Наконец решили они заманить их моржовым ревом. В ту же ночь с луками и стрелами мамрохпагмитцы через гору Мамругагнак к морю спустились, у прибрежного утеса Тыпагрука спрятались и принялись громко кричать по-моржовому. А нунагмитцы еще до рассвета на моржовую охоту выехали в сторону Тыпагрука. Как только к Тыпагруку приблизились, услышали сильный моржовый рев. Bce байдары в сторону моржового рева поплыли. В это время мамрохпагмитцы и начали стрелять из луков по байдарам. Одну байдару продырявили, утопили, многих людей поранили. Через некоторое время нунагмитцы в Мамрохпак поехали, у мамрохпагмитцев жерди от нар землянок поотнимали. Так друг другу отомстили, затем хорошо и дружно стали жить в одном селении – в Наукане.
Все.
