Войти
До двадцатидвухлетнего возраста р. Элиэзер бен Гиркан ничему не учился. Отец его был богатым поселянином и, занимаясь в обширных размерах хлебопашеством, заставлял своих сыновей исполнять все полевые работы. Однажды, когда братья были заняты на чернозёмной полосе, Элиэзеру досталось обработать участок каменистой почвы, и отец застал его за работой в слезах.
— О чём ты плачешь? — спросил отец. — Если для тебя эта работа тяжела, я переведу тебя на чернозёмное поле.
Но и за работой на новом месте отец застал его плачущим и спрашивает:
— О чём же ты теперь плачешь? Быть может, и эта работа тебе не под силу?
— Нет, — ответил Элиэзер, — а плачу я потому, что меня влечёт к изучению св. Торы.
— Но ведь тебе уже двадцать два года, и в таком возрасте вздумал ты начать учиться! Нет, жениться тебе пора. Будут вот дети у тебя, ты их и посылай учиться.
Однажды приходит он к отцу и заявляет:
— Ухожу учиться к рабан Иоханану бен Заккаю.
— А я говорю тебе, — отвечает отец, — что ты крошки в рот не возьмёшь, пока не распашешь весь участок!
Назавтра, встав чуть свет, отправился Элиэзер в поле и принялся за работу, но вдруг животное, на котором он пахал, оступилось и сломало ногу. «Мне же к добру случилось это», — подумал Элиэзер и, бросив всё, бежал с поля и отправился в Иерусалим, к рабан Иоханану бен Заккаю.
Как предание гласит, это произошло в канун субботы, и Элиэзер целые сутки оставался без пищи. Мучимый голодом, он брал в рот кусочки полевого шпата, поднятые им на дороге.
Прибыв в Иерусалим, он отправился в академию и, представ перед рабан Иохананом, разрыдался.
— О чём рыдаешь ты? — спросил рабан Иоханан.
— Я учиться хочу.
— Учился ты уже чему-нибудь?
— Нет.
Начал рабан Иоханан обучать его молитвам, потом галахе, по два параграфа в день. Ревностно принялся Элиэзер за учение. Прошла целая неделя, в продолжение которой он не переставал голодать. Ютился он в это время в бедной каморке на постоялом дворе и голод пытался утолить тем, что сосал чернозём, принесённый им в мешке с родного поля. Узнав об этом, рабан Иоханан позаботился относительно его пропитания на дальнейшее время.
Три года продолжал р. Элиэзер своё учение в академии. И стали братья его говорить отцу:
— Ты подумай только, как поступил с тобой сын твой Элиэзер: бросил старика отца и в Иерусалим ушёл себе! Ты должен пойти и лишить его наследства.
Отец согласился и с этой целью отправился в Иерусалим.
Прибыл старик в Иерусалим как раз в такое время, когда у патриарха был большой приём почётных гостей. Между прочим, там находились трое знатнейших граждан Иерусалима: Бен Цицит-Гаксат, Наке-димон бен Гурион и Бен Калба-Шабуа. Узнав о приходе отца Элиэзера, рабан Иоханан пригласил его в дом и посадил между почётнейшими гостями.
Сидит Гиркан в глубоком смущении от такого почёта. А в это время рабан Иоханан обращается к р. Элиэзеру и говорит:
— Скажи слово перед нами.
— Учитель, — отвечает р. Элиэзер, — что я в состоянии сказать? Не может водоём дать воды более, чем влито в него. И могу ли я сказать более того, чему я научился от тебя же?
— Нет, сын мой, — говорит рабан Иоханан, — не водоёму подобен ты, но роднику, который самостоятельно бьёт непрерывной, живой струёй.
Присоединились к рабан Иоханану и ученики его. И, уступая общему желанию, встал р. Элиэзер и начал говорить. Зазвучала речь столь вдохновенная, какой не слыхал никто до того времени. Как солнце, сияло лицо его, и лучи исходили от него, как от лика Моисея. Все присутствующие ослеплены были этим сиянием настолько, что им трудно было бы сказать, дневной ли свет видят они, или ночь была — и вдруг дивным блеском озарилась она…
Встал рабан Иоханан, обнял р. Элиэзера, прижался устами к голове его и воскликнул:
— Слава, слава вам, Авраам, Исаак и Иаков, что явился муж этот в потомстве вашем!
— О ком это, — спросил Гиркан, — говорит патриарх?
— О сыне твоём, Элиэзере, — пояснили ему.
— В таком случае, — заявил Гиркан, — он не так выразился. Надо было сказать так: «Слава Гиркану, от которого такой сын родился!»
С этими словами старик встал на стул и громким голосом заявил:
— Жители Иерусалима! Слушайте: я пришёл сюда для того, чтобы лишить сына моего Элиэзера его доли в наследстве. Теперь же я заявляю, что всё добро моё перейдёт в его исключительное владение; братья же его ничего получить не должны.
На эти слова р. Элиэзер ответил так:
— Нет, отец! Если бы я земли попросил у Господа, Он и без тебя мог бы дать мне её достаточно: «Господу принадлежит земля и всё, что наполняет её». И если бы золота и серебра я пожелал, Господь и этим сумел бы наделить меня: «Моё всё серебро и Моё всё золото — говорит Господь Саваоф». Но я ничего, кроме знания, не прошу у Господа.
