Войти
Гиена и павиан поссорились и пошли к судье, чтобы он их рассудил. Они подробно рассказали ему о своём деле, и судья опечалился, не зная, как ему поступить. «Если я вынесу приговор не в пользу павиана, он за один день уничтожит все мои посевы и у меня пропадёт весь урожай, если же я вынесу приговор не в пользу госпожи гиены, она за один день уничтожит весь мой скот», — думал он.
Поразмыслив, он сказал:
— В таком деле должны разбираться старейшины, а я помочь вам не могу. Идите к старейшинам, и они вас рассудят.
И он, назвав им имена старейшин, послал их к ним.
Гиена и павиан пришли туда, куда он их направил, и говорят:
— Отцы наши! Мы поссорились между собой и пошли к судье. Мы подробно рассказали ему, из-за чего произошла ссора, и он сказал нам, что в таком деле должны разбираться старейшины, а не судья, и только старейшины могут рассудить нас. Вот мы и пришли к вам в надежде на то, что вы нас рассудите.
Старейшины выслушали то, что им рассказали госпожа гиена и господин павиан, и, призадумавшись, опечалились, не зная, что делать.
— Ведь судья прислал их к нам потому, что понимал: если он вынесет приговор не в пользу павиана, тот опустошит его посевы, а если он осудит гиену, она съест его скот. Так же получится и с нами: если мы осудим павиана, то за один день будет съеден весь наш урожай, если же осудим гиену, она съест наш скот, — рассудили старейшины.
Тут они вспомнили о том, что в деревне есть бедный старик, у которого нет ни скота, ни поля и которому нечего терять, и сказали гиене с павианом:
— У нас есть один мудрый старик, который сможет лучше, чем мы, рассудить вас. Вот к нему вы и идите.
Гиене и павиану не оставалось ничего другого, как пойти к этому старику и рассказать ему обо всём.
Ну, а бедняк ведь всегда бывает искренним и добрым. Вот он и решил помирить их.
Старик сказал павиану:
— Иди туда и посиди там, пока я не расспрошу госпожу гиену.
Когда павиан отошёл на большое расстояние, старик сказал гиене.
— Госпожа гиена, как же так? Как это ты, такая молодчина, пускаешься в спор с этакой облезлой обезьяной? Меня это удивляет! У тебя такой зычный голос! Ты такая сильная, что можешь одна унести лошадь или мула. Как ты можешь стоять рядом и разговаривать с этой мордой! Даже если он тебя обидит, не роняй своего достоинства, уступи и не ссорься, не затевай тяжбу. Лучше успокойся и помирись с ним!
— Да ведь ты прав. Когда мне не с кем говорить и я спускаюсь к нему в овраг побеседовать, ничего, кроме отвращения к нему, я не испытываю. А теперь, как ты мне посоветовал, я лучше уступлю и помирюсь с ним. Теперь никто уж не увидит меня рядом с ним, — сказала гиена, поражённая его мудростью, и ушла.
Потом старик позвал павиана и говорил ему с укоризной:
— Господин павиан, ты такой молодец, а при всём народе пускаешься в спор с этим ничтожным пожирателем падали! Меня это очень удивляет. И тебе не стыдно?! Ведь у тебя такой же грозный вид, как у льва, а когда ты, окружённый своими детьми, идёшь, переваливаясь с боку па бок, ты похож на вельможу, сопровождаемого свитой. Когда ты появляешься на краю оврага, ты страшен, как воин, поднявший копьё, чтобы нанести удар. Ты же знаешь, что о тебе говорят люди, когда ты ещё только появляешься вдали. «Вот он!» — говорят они. А сейчас ты дошёл до того, что разговариваешь с этой прожорливой, питающейся падалью трусихой. И тебе не стыдно? Какой же ты безголовый, братец! Ну ладно, что прошло, то прошло, а на будущее, если даже она обидит тебя, ты уступи и не ссорься с ней и не роняй своего достоинства!
— Конечно! Теперь мне всё понятно. Я уронил своё достоинство, и я виноват. Пойду лучше уступлю и помирюсь, — сказал господин павиан, согласившись со стариком.
А бедняк, собрав их вместе, спросил:
— Ну, теперь помиритесь, как я вам сказал?
— Да, — ответили они и низко поклонились ему.
Тогда он сказал им на прощание:
— Ну, идите по домам и больше не ссорьтесь! Когда речь идёт о защите справедливости, не следует думать о своей выгоде.
