Войти
Долго бродит Лугальбанда в одиночестве по горам. Наконец пришло ему в голову, что если удастся каким-то образом угодить чудесному орлу Анзуду, то тот сможет помочь герою найти войско Урука.
Так он и поступил. Нашел на вершине скалы огромное дерево, в котором Анзуд свил гнездо, дождался, пока гигантская птица отправится на охоту, и начал всячески ублажать маленького орленка. Накормил его разными лакомствами, глаза сурьмой подкрасил, душистым можжевельником украсил, и венец на голову возложил.
Тут возвращается птица Анзуд, несет в когтях дикого быка. Подлетая к гнезду, крикнул орел. Раньше голодный птенец всегда отвечал криком, а теперь молчит. Испугался Анзуд, что его орленка похитили и вдруг видит, что сияет его гнездо как жилище богов, а сам птенец сидит ухоженный, сытый и довольный.
Обрадовался орел и поклялся выполнить любое желание того, кто это сделал. Вышел Лугальбанда из укрытия и попросил орла назначить ему судьбу. Анзуд предлагает герою богатства несметные, Лугальбанда не принимает. Орел предлагает оружие непобедимое, Лугальбанда не принимает. Птица чудесная предлагает славу громкую, Лугальбанда не принимает. Наконец попросил герой у Анзуда наделить его даром быстро покрывать любые расстояния без устали. Орел соглашается и на прощание предупреждает Лугальбанду, чтобы тот никому не рассказывал об их встрече.
Тут же герой отправляется в путь, находит урукское войско и присоединяется к нему. Радости его друзей нет предела. Они не знают, куда его посадить и чем накормить. Однако дела у войска обстоят очень плохо. Подошли они к стенам Аратты, а взять город не могут.
Положение начинает складываться отчаянное. Тогда Энмеркар, правитель урукского войска, обращается к своим воинам и просит прислать ему добровольцев, чтобы отнести его послание в Урук богине Инанне. Считал Энмеркар, что разгневал чем-то богиню, раз бросила она его в столь трудную минуту. Никто из воинов не вызвался быть гонцом — шутка ли сказать, опять горы Хурум пересечь!
Лугальбанда говорит, что он готов идти один. Друзья пытаются отговорить его, убеждают, что эта затея невыполнима, и он не сможет в одиночку совершить такой трудный путь. Но Лугальбанда, так и не открыв им своего секрета, отправляется в дорогу.
Моментально добрался герой до жилища богини Инанны, пал перед нею в молитвах и пересказал просьбу Энмеркара. Сжалилась Инанна над его мольбами и научила, что надо сделать. Речь идет о какой-то диковинной рыбе, которую надо поймать в реке и чаше, которую необходимо сделать из тамариска.
К сожалению, окончание мифа не сохранилось.
Лугальбанда в далеких горах блуждает,
В горах Забуа бродит отважно.
Матери нет с ним — не даст совета,
Нет с ним отца — не даст наставленья,
Разумного друга нет с ним рядом,
Помощника мудрого в размышленье.
Сам себе Лугальбанда помощник мудрый:
"Как бы орлу доставить радость,
Орлу Анзуду доставить радость,
Угодить бы его супруге,
С его орлицей, с его орленком,
Вместе с ними попировать бы!
Да будет со мною Нингуэна,
Та, что Ан в горах похитил!
Хозяюшка — украшение матери!
Нинкаси-хозяюшка, украшение матери!
Чан ее — лазурита зеленого,
Кувшин ее — серебра и злата,
Глоток ее пива — удовольствие!
Застольное пиво ее — наслажденье!
Один кубок бодрящего пива — и мчишься без устали!
Нинкаси с чаном да будет рядом,
Бесподобный напиток приготовить поможет,
Орел, напившись, возвеселится,
Анзуд, напившись, возвеселится,
В стан урукитов меня направит!
О Анзуд, подари мне путь к моим братьям!"
Издревле благородное дерево Энки
Среди пестрокаменных гор Инанны,
Как великан, стоит на вершине.
Великан волосатый, заросший шерстью.
Его тень могучая далекие горы
Плащом покрыла, обвила покрывалом,
Его корни — гигантские змеи,
Семь рек Уту их питают.
А вокруг — безлесые горы.
Там змеи не вьются, скорпионы не ползают.
Там в листве "малая пташка"
Свила гнездо, отложила яйца,
Там в ветвях орел Анзуд
Гнездо устроил, орленка вывел,
А из чистых веток можжевельника и самшита
Орел над гнездом укрытие сделал.
Когда орел на рассвете расправляет крылья,
Когда Анзуд кричит при восходе солнца,
Земля в горах дрожит от крика...
Когти орла у него, зубы — акулы,
Дикий бык от него спасается в горы,
Горный козел несется в страхе!
Лугальбанда смекалист, поступает мудро:
В сладкую пищу — божье яство, —
Раденье к раденью добавляя,
Мед вливает, мед добавляет.
В гнезде орлином перед орленком угощенье расставляет.
Птенец пожирает жир овечий,
А тот ему яство в клюв толкает.
Сидит орленок в гнезде орлином,
Он глаза ему сурьмою подкрасил,
Голову душистым можжевельником украсил,
Венец "Шугур" возложил на голову.
Выбрался Лугальбанда из гнезда орлиного,
Затаился, стоянку в горах безлесых устроил.
Гонит орел горных быков стадо.
Гонит Анзуд горных быков стадо.
В живого быка когти вонзил -
Быка убитого на шею взвалил.
Воды в бурдюк, десять гуров влил.
Взмыл орел ввысь с ношей,
Взмыл Анзуд ввысь с ношей.
Подлетая, крикнул орел у гнезда,
Подлетая, крикнул Анзуд у гнезда,
Птенец не откликнулся из гнезда.
Второй раз крикнул орел у гнезда,
Птенец не откликнулся из гнезда.
Раньше кричал орел у гнезда,
Птенец откликался в ответ из гнезда.
Теперь кричит орел у гнезда,
Не откликается птенец из гнезда.
Застонал орел, несутся стоны к небу,
Завопила орлица, пронзают вопли бездну.
Орел стенаньями своими,
Орлица рыданьями своими,
Загнали горных богов Ануннаков,
Как муравьев, в земные расселины.
Говорит орел своей орлице,
Говорит Анзуд своей орлице:
"В моем гнезде дыханье страха,
Как в великих загонах Нанны.
Мое гнездо предвещает ужас,
Как хищники, свившиеся в драке!
Кто птенца из гнезда похитил?
Моего орленка из гнезда похитил?"
Вот орел к гнезду приближается,
Вот Анзуд к гнезду приближается,
Как жилище богов, гнездо сияет.
Сидит в гнезде его орленок,
Глаза сурьмой ему кто-то подкрасил,
Голову душистым можжевельником украсил,
Венец "Шугур" возложил на голову.
Орел хвалу себе возносит,
Анзуд хвалу себе возносит:
"Я — вершитель судеб быстротекущих потоков!
Я — око истины, светлый советчик Энлиля!
Мой отец Энлиль меня поставил,
Привратником гор меня назвал он!
Я судьбы решаю — кто их изменит?
Я слова изрекаю — кто их изменит?
Тот, кто гнездо мое изукрасил,
Если ты бог — одарю тебя Словом,
Другом моим навеки станешь!
Если ты смертный — наделю Судьбою,
Да не встретишь в горах соперников,
Могучий герой, одаренный Анзудом!"
Лугальбанда в страхе и в радости,
В страхе сердца, в радости сердца,
Орлу вкрадчиво отвечает,
Анзуду вкрадчиво отвечает:
"О орел, в зеленых рощах рожденный!
О Анзуд, в зеленых рощах рожденный!
В водоемах плещешься, омываясь!
Предок твой Ан, вершитель судеб,
Вложил небо в твои руки, положил к твоим ногам землю!
Раскинул ты крылья по небу сетью!
В горные стада вонзаешь когти!
Твоя спина — таблицы в знаках!
Бока — Змеебог, рассекающий воды!
Нутро — сад, цветущий на радость!
Со вчерашнего дня я здесь обретаюсь, тебя дожидаюсь!
Орлица мне матушка, — говорит. -
Ты мне батюшка, — говорит. -
Да станут мне братьями твои орлятки.
Со вчерашнего дня я тебя ожидаю в горах безлесых.
Твоя орлица! Да осмелюсь ей пожелать здоровья!
Да осмелюсь тебе пожелать здоровья!
Да попрошу у тебя Судьбы!"
Орел сам вышел к нему, радуется ему,
Анзуд сам вышел к нему, радуется ему.
Говорит Анзуд светлому Лугальбанде:
"Ну что ж, мой Лугальбанда,
Как ладья с серебром, как ладья с зерном,
Как ладья, плодами груженная,
Как ладья, овощами полная,
Как ладья урожая богатого,
К кирпичам Кулаба победно вернись!"
Лугальбанда, кто смотрит в корень, не принимает дара.
"Как у Шары, любимого сына Инанны,
Заблестят твои стрелы лучами солнца,
Засияет лук, как ясный месяц!
Да разят твои грозные стрелы, как змеи!
Как топор рассекает рыбу, заклинанием их направишь,
Как балки для плота, соберешь их в связку!"
Лугальбанда, кто смотрит в корень, не принимает дара.
"Подобно Нинурте, сыну Энлиля,
Шлемом "Лев Битвы" главу покроешь!
Щитом-защитой, горой могучею, свою мощь удвоишь!
Вражьи страны сетью накроешь,
Во град вернешься с даром победным!"
Лугальбанда, кто смотрит в корень, не принимает дара.
"Изобилье светлых маслобоен Думузи!
Жир всего мира да будет с тобою!
Молоко всего мира да будет с тобою!"
Лугальбанда, кто смотрит в корень, не принимает дара.
Словно птичка речная, что облетает болото,
Орлу отвечает.
Орел слух к нему склоняет.
Говорит Анзуд светлому Лугальбанде:
"Что же ты, мой Лугальбанда!
Одари же меня заветным желаньем!
Бык — упрямец идет по следу.
Хромой осел на верной дороге. Не нарушу слова!
Судьба твоя — в твоих желаньях!"
Светлый Лугальбанда ему отвечает:
"Да бегут мои нога без утомленья!
Да будут рукя полны силой!
Раскину их в беге, и не ослабнут!
Как солнечный луч, как звезда восхода,
Как семь огнениых бурь Ишкура,
Пламенем взметнусь, молнией спущусь!
Куда взоры смотрят, хочу отправиться,
К желанному краю стопы направить!
Добраться до мест, куда сердце влечет!
Развязать сандалии, где сердце велит!
И если Уту пожелает, чтобы в Кулаб,
Мой град, я вернулся,
Мой супротивник да не возрадуется.
Мой супостат — "Он вернулся!" — воскликнет!
Твой образ в дереве на диво всем изготовлю!
Твое имя в Шумере да будет прославлено!
Достойно в храмах великих богов установлено".
Отвечает Анзуд светлому Лугальбанде:
"Да бегут твои ноги без утомленья!
Да будут руки полны силой!
Раскинешь их в беге, и не ослабнут.
Как солнечный луч, как звезда восхода,
Как семь огненных бурь Ишкура,
Пламенем взметнешься, молнией опустишься!
Туда, куда взоры смотрят, отправишься,
К желанному краю стопы направишь!
Куда сердце влечет тебя, доберешься!
Где сердце велело, там развяжешь сандалии!
И когда пожелает Уту, и в Кулаб,
твой град, ты вернешься,
Твой супротивник да не возрадуется.
Твой супостат — "Он вернулся!" — воскликнет!
Мой образ в дереве на диво всем изготовишь!
Мое имя в Шумере да будет прославлено!
Достойно в храмах великих богов установлено!
Как скороход, зашнуруешь сандалии,
Над Евфратом и рвами понесут тебя ноги".
Хлеб в дорогу ему не нужен,
Только оружье берет он с собою.
В поднебесье Анзуд несется,
По земле Лугальбанда несется.
Орел с небес озирает землю,
высматривает войско урукское.
Лугальбанда с земли следит за пылью,
вздымаемой войском урукским.
Говорит орел светлому Лугальбанде:
"Послушай меня, мой Лугальбанда,
Совет тебе дам, прими совет мой,
Слово скажу, со вниманием выслушай!
Все, что я тебе говорил. Судьбу, которой тебя одарил,
Друзьям своим не открывай,
Братьям своим не передавай!
В сердце добро со злом живет. Так-то вот!
Ну, я — к своему гнезду, ты — к войску своему!"
Орел к гнезду своему возвращается.
Лугальбанда к братьям держит путь.
Как птица из светлых тростниковых зарослей,
Как боги Лахама из бездны Абзу,
Как тот, кто с небес на землю спустился, -
Лугальбанда средь войск отборных,
Среди собратьев появился.
Завопили, закричали братья.
Братья его, друга его
Пристают с расспросами к Лугальбанде:
"Ах, наш Лугальбанда, как же ты здесь очутился?
Словно воина, в битве павшего, войско тебя оставило.
Жира свежего ты не ел,
Молока чистого ты не пил,
Кто одиноко в горах неприступных скитается,
Не возвращается. Как ты вернулся?"
Снова братья и друга его
Приступают с расспросами к Лугальбанде:
"Изобильные горные реки,
Где от берега берега не увидишь,
Как пересек ты? Выпил воду речную?"
Светлый Лугальбанда им отвечает:
"Изобильные горные реки,
Где от берега берега не увидишь,
Бедрами едва касаясь, что воду из бурдюка выпивал.
Как волк яростен, я рычал, травы речных долин поедал.
Как голубь тучный, землю топтал,
"Мыльные" травы гор пожирал".
О, Лугальбанда! Братья его, друга его
Россказни эти приняли с верою.
Как воробьи, что держатся стаей,
Обнимали его, целовали его,
Как птенца "длинноножки", что сидит в гнезде,
Кормили его, поили его,
Светлого Лугальбанду, излечили они его.
Затем все, как один, за ним в Урук двинулись.
Как поле на ветру, змеясь, горы пересекают.
В двух двойных часах пути до города,
Перед укреплениями Аратты,
Окопались войска Кулаба и Урука.
Из города дротики — что дождь из тучи,
Как тяжелый град, летят камни,
За стенами Аратты — гам и кличи.
День проходит, истекает месяц,
Уж и год к матери своей вернулся,
Новый урожай дарует небо.
Они же злобно на поля смотрят,
Страх забирается под самую кожу.
Как тяжелый град, летят камни,
Загромоздили пути-дороги,
Горные деревья стеною встали.
Драконами свились друг с другом
Как к городу подойти, никто не знает.
И в Кулаб пойти никто не отважится.
Тогда Энмеркар, сын Уту,
Задрожал, зарыдал, исторг вопли.
Кого в город послать, он разыскивает,
Посланца в Кулаб он отыскивает.
Но никто не скажет: "Пойду в город!"
Никто не скажет: "В Кулаб отправлюсь!"
К отрядам наемников он обращается.
Но никто не скажет: "Пойду в город!"
Никто не скажет: "В Кулаб отправлюсь!"
К отрядам лазутчиков он обращается.
Но никто не скажет: "Пойду в город!"
Никто не скажет: "В Кулаб отправлюсь!"
Вновь к отрядам наемников он обращается.
Но никто не скажет: "Пойду в город!"
Никто не скажет: "В Кулаб отправлюсь!"
К отрядам лазутчиков он обращается.
Один Лугальбанда средь всех подымается, так он молвят:
"Вождь мой! Я в город пойду!
Пусть никто не идет со мною!
Я один в Кулаб пойду! Пусть никто не идет со мною!"
"Ну что ж, иди в город, пусть никто не идет с тобою.
Один в Кулаб пойдешь — иди!
Пусть никто не идет с тобою!
Клятву небес и земли призываю —
Великие Сути Кулаба да будут с тобою!"
В справедливом собрании воинов,
Во дворце, воздвигнутом как твердыня,
Энмеркар, сын Уту,
Твердое слово Инанне послал:
"С тех пор, как владычица-сестра моя, светлая Инанна,
В горах камней драгоценно сияющих
Светлым сердцем своим меня избрала,
К кирпичам Кулаба вступить дозволила,
Воистину был Урук болотом, водой покрытым,
Воистину были сухие кочки, тополями заросшие,
Воистину сухой тростник в зарослях с зеленым мешался.
Милостью Энки, владыки Эреду,
Я тростник сухой вырвал, воду я отвел.
Полвека я строил, полвека трудился.
И во всем Шумере и Аккаде
Поднялись Марту, племена кочевые, что не ведают хлеба.
Стена Урука, как птичья сеть, распростерлась над степью.
Но ныне Большая Земля погребла мое ликованье.
Как корова с теленочком связана,
войско мое со мною связано.
Но, как дитя, что, на мать разгневавшись, город покинуло,
Владычица-сестра моя, светлая Инанна,
У кирпичей Кулаба меня покинула.
Если город она любит, а меня не любит,
То зачем город ко мне привязала?
Если город не любит, а меня любит,
То зачем меня к городу привязала?
Жрица небес! Как Анзуд птенца,
Меня оставила,
Светлый лик отвратила!
Да дозволит к кирпичам Кулаба вернуться!
Копье мое к тем дням готово,
Но щит мой она разбила!
Владычице-сестре моей, светлой Инанне так скажи!"
Светлый Лугальбанда из дворца выходит.
Братья его, друга его,
Как пса-чужака в стае диких псов, хватали его, рвали его!
Как осел-чужак, из стада ослов ловко выскользнул он!
"Ну, ступай в Урук за господина,
За Энмеркара, за сына Уту".
"Да, в Кулаб я пойду один, совсем один,
И никто не пойдет со мною" — так он молвит им.
"Отчего один-одинешенек кладешь голову на дорогу?
Словно воина, в битве павшего,
Войско тебя не бросило ли?
Если добрый Удуг наш не встанет рядом,
Наша добрая Лама не пойдет с тобою,
На нашей стоянке тебе не стоять,
В нашем жилище тебе не жить,
По нашим дорогам тебе не бродить!
Тот, кто в горах неприступных скитается,
Не возвращается! И ты не вернешься!"
"Да уж, издавна известно, и доподлинно,
Что со мною вы в Земле Большой не встанете!"
О, Лугальбанда! Сердца его братьев рвутся,
Сердца друзей беспокойно бьются.
Хлеб в дорогу ему не нужен,
Только оружье берет он с собою.
От подошвы горы к вершине и в низину,
От границ Аншана до "главы Аншана"
Пять гор, шесть гор, семь гор пересек
И к полночи к трапезе светлой Инанны поспел.
К кирпичам Кулаба приблизился в радости.
Госпожа его, светлая Инанна,
Восседает там в своем покое,
Перед ней склонился, на земле распростерся.
Как она на пастуха Амаушумгальанну смотрит.
Так на светлого Лугальбанду она посмотрела,
Как она с сыном своим Шарой разговаривает,
Так со светлым Лугальбандой заговорила:
"О мой Лугальбанда!
По какому делу из города пришел?
Как один из Аратты прибрел?"
Светлый Лугальбанда ей отвечает:
"Вот, что твой брат сказал, вот, что прибавил,
Вот, что Энмеркар, сын Уту, сказал, вот, что прибавил:
"С тех пор, как владычица-сестра моя, светлая Инанна,
В горах камней драгоценно сияющих
Светлым сердцем своим меня избрала,
К кирпичам Кулаба вступить дозволила,
Воистину был Урук болотом, водой покрытым,
Воистину были сухие кочки, тополями заросшие,
Воистину сухой тростник в зарослях с зеленым мешался.
Милостью Энки, владыки Эреду,
Я тростник сухой вырвал, воду я отвел.
Полвека я строил, полвека трудился.
И во всем Шумере и Аккаде
Поднялись Марту, племена кочевые, что не ведают хлеба,
Стена Урука, как птичья есть, распростерлась над степью.
Но ныне Большая Земля погребла мое ликованье.
Как корова с теленочком связана,
войско мое со мною связано.
Но, как дитя, что, на мать разгневавшись, город покинуло,
Владычица-сестра моя, светлая Инанна,
У кирпичей Кулаба меня покинула.
Если город она любит, а меня не любит,
То зачем город ко мне привязала?
Если город не любит, а меня любит,
То зачем меня к городу привязала?
Жрица небес! Как Анзуд птенца,
Меня оставила,
Светлый лик отвратила!
Да дозволит к кирпичам Кулаба вернуться!
Копье мое к тем дням готово,
Но щит мой она разбила!
Владычице-сестре моей, светлой Инанне так скажи!"
Светлая Инанна ему отвечает:
"Ныне в сверкающих водах, в сверкающих реках,
В потоках лазурных струй Ияавны,
У истоков вод, на лугах-берегах долинных,
Рыба, мохнатая, как козленок,
сладкую луговую траву пожирает,
Маленькая крапивница-рыбка
"Мыльную" горную траву пожирает,
Исполинская рыба, что, как бог между рыбами,
Среди них резвится, хвостом играет.
Блестит чешуя ее хвоста в священном месте,
средь сухих тростников.
А вокруг тамариски растут в изобилии.
Пьют тамариски воду болот.
И стоит одиноко, стоит одиноко,
Тамариск в стороне стоит совсем одиноко.
Если Энмеркар, сын Уту,
Тамариск тот срубит, из ствола его чан выдолбит,
Сухой тростник в священном месте,
С корнями он его вырвет,
Исполинскую рыбу, что, как бог между рыбами,
Играет-плещется,
Эту рыбу поймает, сварит, украсит,
На мече боевом Инанны съест,
Войска его сдвинутся с места
Жизнь Аратты поглотит пучина,
Серебро очищенное он захватит,
Лазурит шлифованный он захватит,
Мечом и огнем ее завоюет,
Все литейные формы Аратты возьмет с собою.
Зубцы Аратты — лазурит зеленый,
Стена и башни — глянцево-красные,
Глина ее — оловянные слитки — "небесная глина"
Что добыта в горах лесистых".
Светлый Лугальбанда! Хвалебная песнь — тебе!"
(перевод В. К. Афанасьевой)
